Смертный приговор 19-летнему Станиславу и 21-летнему Илье Костевым был вынесен 10 января на выездном заседании Могилёвского областного суда в Черикове. Их обвиняли в убийстве учительницы, которая жила по соседству, и поджоге ее дома.
Анна говорит, что хочет с детьми уехать из города. Фото: spring96.org
Правозащитники из незарегистрированного правозащитного центра «Вясна» съездили в Чериков и поговорили с сестрой приговоренных к смертной казни Анной. Она сейчас живет там же, в Черикове, у нее четверо детей. Они ходят в школу и сад, но пока шло расследование, столкнулись с травлей.
Напомним, об этой трагедии еще до суда говорили на высоком уровне: «Два подонка, иначе их не назовешь – уже и разбои были, и наказывали их – убили свою учительницу. За то, что она защитила двоих детей их сестры. Сестра никакая, асоциальный элемент. А [учительница] защитила их и потребовала забрать из семьи», — говорил президент Беларуси о деле Костиных в интервью радио «Эхо Москвы».
«В зале аплодировали, а у меня все оборвалось внутри»
Анна говорит, что не ожидала смертных приговоров. Раньше она даже не знала о существовании в Беларуси смертной казни.
— Государственные адвокаты настраивали меня на большой срок лишения свободы. Говорили, что высшей меры быть не должно… До последнего у меня была надежда. Все в зале аплодировали, а у меня все оборвалось внутри…
Расследование по делу длилось около полугода. В это время моим детям (племянникам приговоренных. – Авт.) было трудно ходить в школу, их оскорбляли сверстники. Были даже инциденты, что детей били. Они страдали не от взрослых, а именно от детей. В детсаду такая же ситуация… Я за это время столько пережила, столько гадостей слышала. Лишилась всех друзей, всех, кто мог раньше меня как-то поддержать.
После приговора Анна решила с семьей уехать из города. В семье их пока четверо – она и трое братьев: «Если не станет двоих, то смысла здесь оставаться нет. Тяжело. Постоянно в городе сталкиваюсь с насмешками. Даже вот сейчас я шла, и вижу, как на меня смотрят посторонние люди и улыбаются.
…Я хочу жить дальше и воспитывать детей, чтобы им не сломали психику. Хочу дать им то, что заслуживают мои дети, а в этом городе это уже невозможно… Даже в интернете столько комментариев, что якобы ращу таких же “криминальников”. Думаете, я для детей хотела такой судьбы?
Мне кажется, что от таких ситуаций наше общество не застраховано. Не смотря на то, что мы неблагополучная семья, как посчитало государство, я знаю примеры, когда и в хороших семьях, опять же по мнению государства, случается такое же».
У Анны трое братьев Фото: spring96.org
Как семью посчитали находящейся в социально опасном положении (СОП)
Семья Анны несколько раз стояла на учете как неблагополучная по Декрету №18. В первый раз на СОП семья попала, когда Анну и младшего брата Стаса (одного из приговоренных. – Ред.) избил её муж. Напомним, в Беларуси нет Закона о противодействии домашнему насилию. Механизмы, которые должны сейчас защищать от него, срабатывают по-разному. Анна вызвала милицию на мужа – и оказалась на учете:
«Когда произошел семейный скандал, я вызвала милицию. В итоге мою семью поставили на СОП. Я не ожидала, что так обернётся. Получается, что женщинам, когда происходит дома скандал, не к кому обратиться за помощью…
Я благополучно отстояла СОП.
Второй раз нас поставили на учет в 2017 году. Нашу мать лишили родительских прав и она уехала на ПМЖ в Россию, но нам помогала деньгами и вещами. Как-то она меня позвала на пару дней в Москву. Я оставила ребёнка с Ильей (брат, один из приговоренных. – Авт.) остальные дети были у бабушки. (…) Когда вернулась домой, меня вызвали в социально-педагогический центр. Объяснили, что к Илье пришла компания, и он вроде бы с ними во дворе распивал пиво. И мой маленький сын был в их компании. Это всё увидела соседка [ныне убитая] и позвонила в милицию, в больницу и социально-педагогический центр, что якобы ребенок оставлен без присмотра. Меня поставили на учет.
Я благополучно отстояла и этот СОП.
В апреле 2019 года, когда случилась эта трагедия, меня опять хотели поставить на учёт, но не получилось. Проводили “социальное расследование”, но оснований не нашли».
«Дети до сих пор со мной»
«В социально опасное положение ставят на полгода, — говорит Анна. — Каждую неделю приходят домой проверяющие из комиссии, которая состоит из учителей школы, воспитателей детсада, работников исполкома, социально-педагогического центра и других… Помню, у меня были конфликты с ними, что они, заходя в дом, не разувались… Приезжают и смотрят, порядок ли дома, чистое ли постельное белье, наличие продуктов, сменные вещи. Отслеживают посещение садика, школы, оплату коммунальных услуг.
Это морально тяжело. Знаю одно, любой человек может ошибиться, но наше государство не даёт шанса исправиться… За все время, когда я стояла на учете, нам никто не помог.
Но я это выдержала. Дети до сих пор со мной, не смотря на то, что в интернете пишут, что якобы детей у меня давно забрали».
Конфликт с соседкой
Дом Анне осталась по наследству. Он облагорожен: заменены окна, проведены газ и вода, во дворе строится баня с бассейном: «Мы начали делать ремонт, менять окна, разрабатывать огород. Вот здесь и случился первый конфликт с соседкой [ныне убитой]. Её куры уничтожили мне грядку клубники, раза два-три. Я обратилась в местное жилищно-коммунальное хозяйство. Ей вынесли то ли предупреждение, то ли штраф, инциденты с курами прекратились.
…Мы начали проводить воду. Нужно было вырыть траншею, прошел дождь, получилось много грязи. Когда приехали подключать воду работники ЖКХ, она пришла и сильно им возмущалась на нас. У нас с ней произошла перепалка…
Последняя капля в этой истории — моя задолженность по газу… Около 60 рублей. Накануне трагедии ко мне со школы приходили соцработники, а с ними и соседка, как работница школы — учительница-дефектолог. Меня дома не было. Когда я вернулась, пришла соседка, уже без соцработников. Она на повышенных тонах начала разговаривать со мной по поводу долга. (…) На тот момент дома был Стас. Этот разговор он слышал. Трагедия произошла через пару дней…»
