Родительское собрание в зале суда. Смена привычных декораций, которая неизменно происходит во время каждого выездного заседания суда, порой приводит к рождению занятных мизансцен.
Кража под шум дождя
Рассмотрение первого из двух дел, которые составляли программу работы на минувший вторник, 24 сентября (суд проходил в актовом зале отдела милиции Ленинского района), стартовало именно с такой: рядом с обвиняемым на скамье подсудимых присела его мама.
— Пересядьте подальше, — обратилась к пожилой женщине судья Инна Круголь.
— Ой, а можно здесь? Я плохо слышу…
— Ну тогда подвиньтесь немного в сторону.
На протяжении всего заседания женщина напряженно вглядывалась в лица участников процесса, пытаясь прочесть их реплики по губам.
Суть истории ей наверняка была известна. Ее сын, 44‑летний бобруйчанин, 22 июля нынешнего года заглянул в наркодиспансер. Это заведение ему хорошо знакомо — недавно он лежал там в стационаре. Но в этот раз повод для визита был потенциально более приятный: среди «действующих» пациентов учреждения мужчина пытался отыскать свою знакомую. Встреча так и не состоялась. Зато на глаза гостю некстати попался стоявший у входа велосипед…
— Зачем он вам понадобился? — спросила гособвинитель, старший помощник прокурора г. Бобруйска Наталья Лосева.
— Да просто хотел доехать до дома. В тот день шел сильный дождь
— Так отчего же назавтра на место не вернули?
— Хотел, но не решился. Боялся встречи с хозяином.
А встреча, которая так его страшила, состоялась очень скоро. 25 июля возле того же наркодиспансера к нему подошел хозяин транспорта — тоже пациент, участник метадоновой программы. Объяснил, что узнал по одежде: именно такой лук был у персонажа записи с камеры видеонаблюдения, который увозил из кадра его велик.
Транспорт мужчина вернул. До суда он же успел совершить еще один правильный поступок — устроился наконец на работу (до этого беззастенчиво сидел на маминой шее). Гособвинитель запросила год исправительных работ с направлением в исправучреждение открытого типа с удержанием 10 процентов заработка в доход государства плюс принудительное лечение от алкозависимости. Точно таким же и был приговор суда.
«Начал с ним говорить, а он мне — шлоп…»
Мама обвиняемого сопроводила вердикт суда озабоченным покачиванием головы. Затем встала, направилась было к выходу, но притормозила возле сидящего у прохода мужчины — и обратилась к нему с неожиданным спичем:
— Ты такой же алкаш, как и он, я вижу. Сам споил его, а потом заявление написал.
— Женщина, он здесь совсем по другому делу, — вступился за честь угодившего под раздачу пожилой мужчина, который сидел рядом.
Не дожидаясь, пока мама станет развивать одну из разбежавшихся в стороны мыслей, сын ласково, но уверенно взял ее под руку и повлек к выходу.
33‑летний мужчина действительно оказался в этом зале по другому делу — по делу о причинении легкого телесного повреждения. Пришедший ему на помощь — его отец и одновременно потерпевший по этому же делу: 13 мая в общежитии на улице Ленина пьяный сын применил против отца прием, в народе именуемый «бычок», и сломал ему нос.
Причину вспышки гнева судья и гособвинитель по-женски тактично обошли, лишь слегка обозначив. Ясность внесла реплика отца:
— Вахтерша сказала, что он пьяный возле лифта нагадил. Начал с ним говорить, а он мне — шлоп…
Фрагменты семейной саги, которые были озвучены в ходе заседания, сложились в четкое убеждение: встреча в зале суда была давно предопределена. Великовозрастный сын живет с родителями, работой себя не утруждает, в основном полагаясь на пенсии отца и матери, активно налегает на спиртное. Дважды судим — за хулиганство и грабеж. Имеет на лицевом счету и несколько административных протоколов. Некоторые из них родились после пьяных скандалов с родителями, а однажды сынок снес из дома комплект постельного белья.
— Как сами оцените отношения с родителями? — спросила судья.
— Плохие, — как на духу вывалил обвиняемый.
— 11 сентября у отца был день рождения. Что ему подарили?
— Ничего, — без тени смущения ответил мужчина. И тут же добавил: — А они мне что?
В диалог поспешил вмешаться отец:
— Назавтра он стал на колени и сказал «Папа, прости»…
— Но вы же понимаете, что…
— Понимаю. Но его ж уже не откинешь. Жалко, свое же.
Приговор суда был таков: два месяца ареста и принудительное лечение от алкоголизма.
